Олег Марин - Порог резистентности [СИ]
– Неужели ты никогда об этом не думал?
– Думал, конечно. Только это невозможно. К чему тешить себя надеждой?
– Ты бы мог перенастроить пространник? Ты же работал с ними еще на Земле, должен знать, как это делается.
– Теоретически, пожалуй, да. Но, Тимурка, для этого нужно попасть на другую сторону, потому что с нашей стороны нет никаких контроллеров. А попасть туда невозможно, потому что пространник не пропускает органику. Мы ходим кругами, а это лишено всякого смысла. Как бы мне ни хотелось вернуться на Землю, не думаю, что это возможно.
– А что если так… Проглотить сосульку и следом, когда прихватит, твое "противоядие", чтобы сразу разморозиться на той стороне. Теперь-то мы точно знаем, что это работает.
Риф покачал головой.
– Слишком большой риск.
– Но ведь шанс есть?
– Есть, но…
– Какая разница, где подыхать?!
– В этом уравнении слишком много неизвестных. Думаешь, аутеры – или люди, кто бы там ни был на той стороне – будут ждать тебя с распростертыми объятиями? Даже если побег удастся, вариантов не так уж и много. Либо беглеца ловят на той стороне и уничтожают, чтобы другим неповадно было, либо возвращают обратно и ужесточают меры безопасности. Будь у нас хоть какое-то оружие, можно было бы выиграть время и открыть пространник для остальных. Но резаком много не навоюешь, Тимурка.
– Тут ты прав. Нужно оружие массового поражения.
– Пустая затея. Перебирайтесь к нам с Радушкой, как-нибудь доживем свой век.
– Я обещал, – набычился Тимур. – Да и мужики… Не смогут они с муравьями жить.
– Пусть идут. А ты оставайся, иначе пропадешь зазря. Только подумай, у нас есть возможность изучить цивилизацию аутеров изнутри! Мы стоим у самых истоков. Они ведь отсюда родом. И знаешь, в чем заключается ирония? Если бы не нзунге, аутеры так и продолжали бы жить здесь. Нзунге модифицировали их и фактически помогли выйти к звездам и стать цивилизацией второго типа. Как знать, может, когда-нибудь и люди…
– Да кому нужны твои исследования, если о них никто никогда не узнает?
– Я понимаю… – Риф опустил голову. Потом вдруг оживился. – А вдруг мне удастся запустить климатическую установку аутеров?!
– Слушай, а эти ваши… нзунге не могут помочь? Если они создали аутеров, то уж, наверное, знают, как справиться с ними?
– Вряд ли. Взрослые нзунге не агрессивны, они не ведут войны. Зачем им вообще связываться с аутерами, которые давным-давно оставили Фригорию?
– Чтобы избавиться от людей. Скажи им, что мы уйдем с их планеты и больше никогда не вернемся, если они помогут нам найти способ избавиться от снеговиков.
– Ты предлагаешь развернуть галактическую войну с цивилизацией, которая превосходит нашу по всем параметрам? С теми, кто занимался терраформированием и научился прыгать от звезды к звезде задолго до того, как люди изобрели колесо?
– Да, черт побери, если уж по-другому отсюда не выбраться!
– Но это же смешно.
– Нет, если у нас появятся могущественные – и заинтересованные – союзники.
Он не врет, поняла Ра. Ларин пойдет на все, чтобы убраться отсюда и увести других людей. Разговор двух мужчин неспешно тек сквозь сознание биши. Ей уже не приходилось прилагать усилия, чтобы разбирать слова. Она растирала запеченные зерна между двумя камнями, готовя ужин для пришельцев и одновременно выстраивая в логическую цепочку смысловые блоки чужого общения. Потом беспечная болтовня биши и поучения мтцубиши, которые Ра также слышала все это время, сложились в единое послание, обращенное к ней. Семья хотела поговорить с чужаками.
– Аутеры не навязывали нам свою парадигму жизни. Люди сами приняли ее с радостью, когда поняли, что нас не собираются уничтожать или колонизировать, – сказал Риф.
Младший брат скептически хмыкнул.
– Ага, еще скажи, что они принесли с собой "факел цивилизации".
– Как знать, может, это естественный ход земной эволюции. Начало новой звездной эпохи человечества. А ты и я… Подобные нам отсеиваются в борьбе за существование. Слабые обречены на поражение и забвение, как это ни прискорбно. В естественном отборе, Тимурка, выживают наиболее приспособленные к окружающей среде особи. Например, такие, как твои приятели Слон и Серый. Я уже когда-то играл в сопротивление и доигрался.
– Но это не означает, что теперь нужно задрать лапки кверху и сдаться. Может, вместо того чтобы пытаться возвратить к жизни чужую планету, стоит подумать о том, как вернуться домой.
– Я дневного света больше пятнадцати лет не видел, а ты говоришь домой… – вздохнул Риф, потом заметил вошедшую в комнату Раду и отчего-то смутился. – Что, милая? Каша готова?
– Почти.
– Тимурка предлагает нам попытаться вернуться домой. На Землю. Что думаешь?
– Уничтожить уйога невозможно, но мы поможем двуногим справиться с ними, – ответила Семья ее голосом.
ПРИНЦИП 7
Каждая раса имеет право защищаться от вредоносных действий, предпринятых другой расой.
1
Снегожорки перли неутомимо и целеустремленно. Глубокие колеи тянулись к горизонту, разрезая сверкающую целину. Бронированные тела волнообразно сокращались, тупорылые морды вспарывали снег. Они похожи на воплощение смерти, подумал Тимур. Бездумные машины, созданные природой с единственной целью – убивать. Уму непостижимо, как из такой мерзости могут возникать создания, превыше всего на свете ценящие жизнь в любом проявлении.
За несколько месяцев тесного общения он успел оценить инсектоидов, оказавшихся не только разумными, но и вполне сговорчивыми. Нзунге быстро сообразили, что лучше дружить с людьми против снеговиков, чем враждовать. Несколько погибших бабочек списали со счетов, снегожорок тоже простили. Выдали людям огромный массив информации об аутерах, предоставили свои лаборатории. Без помощи подземных обитателей Фригории разработать простой, но в то же время дерзкий план побега было бы не под силу.
Временами накатывала легкая дурнота, вызванная непрерывной качкой. Зимний мороз яростно вгрызался в ткань спецухи, царапал затемненное стекло маски – и отступал, обиженно потрескивая. Тимур в сотый раз поправил капюшон – постоянно казалось, что осталась незаметная щелочка, через которую стужа вот-вот доберется до тела. Не зря говорят: к хорошему быстро привыкаешь. Всего-то ничего под землей провел бывший каторжник Жмур, а уже успел совершенно забыть эту жуть – поверхность Фригории. Что уж говорить об остальных.
Риф начал чудить, как только они выбрались в схваченные льдом лабиринты. С ним случилась форменная истерика, он наотрез отказался выходить на поверхность, умолял оставить его под землей. Слон парой оплеух привел ошалевшего ксенобиолога в чувство и насильно выволок наружу, в слепящую белизну. Свет, а главное безграничное пространство, наполненное обжигающей вьюгой, навалились сразу со всех сторон. Рада обмякла и сползла со снегожорки в снег. Тимура и самого замутило, слоистое белое небо бешено заплясало перед глазами. Он ухватился покрепче за снегожоркину чешую. Риф, шатаясь точно пьяный, бросился на помощь своей женщине, закудахтал над ней, засуетился. У Тимура сжалось сердце то ли от ревности, то ли от острого чувства одиночества. Вспомнилась нелюбимая Мага, которая больше всего боялась стать для него обузой, поэтому, как боевой товарищ, делала все наравне и даже больше.
Даже Слона небо свалило с ног после долгих месяцев заключения в подземелье. Громила блевал на снег, стоя на четвереньках. Дрессированные снегожорки тревожно верещали, но на людей не бросались, хотя их повелительница была в отключке.
Пришлось выждать с полчаса, пока все не пришли в себя. К тому времени легкая летняя вьюга улеглась, и далеко впереди люди увидели темные пятна на белоснежной равнине – каторжные бараки.
Тимур бросил взгляд направо и усмехнулся. Теперь Слон, взгромоздившийся на "свою" снегожорку, был абсолютно счастлив. Он во всю силу легких орал нечленораздельно-матерные песни, размахивал зажатой в руке маской, подставляя лицо встречному ветру, и только что не подпрыгивал от восторга, как ребенок, впервые оседлавший велосипед. Идея триумфального возвращения на каторгу верхом на гигантских бронированных червяках была встречена Слоном с таким энтузиазмом, что Тимур, прежде склонявшийся к менее эффектному появлению на поверхности, просто не смог возразить.
Ларин повернулся в другую сторону. Рада, словно почувствовав взгляд, слегка качнула головой. Лица ее за черным стеклом маски было не разглядеть, но Тимур был уверен, что женщина улыбается. Что происходило в ее остриженной голове, оставалось загадкой. Она и десять лет назад была не такой как все, а уж теперь странности перехлестывали через край. Поначалу он не мог понять, бредит девочка-с-глазами или на самом деле может поддерживать ментальную связь с инсектоидами, как уверял Риф. Братцу, кстати, Тимур тоже не слишком доверял. Но деваться было некуда.
